Израиль и Иран играют по новым правилам мировой политики
Сейчас, когда исторический процесс перестал быть искусственно выпрямленным, как это было в холодную войну или сразу после нее, самостоятельные государства многополярного мира, подобно Ирану или Израилю, будут вести себя, исходя только из собственных интересов.
Одним из наиболее интересных эффектов международной политики второй половины ХХ века стало максимальное упрощение этого сложнейшего вида деятельности не только в восприятии широкой публики, но и для многих государственных деятелей. Особенно такое восприятие укрепилось после холодной войны, когда мировые дела напоминали сценарий убогого голливудского блокбастера.
Многополярность и разнообразие современного мира, которые Россия всячески поддерживает в своих интересах, должны излечить нас от этой детской болезни. И вернуть к пониманию того, что отношения между народами, где ценой всегда являются человеческие жизни – это дело, в общем, чрезвычайно сложное и никогда не линейное, в тех случаях, конечно, когда речь идет о суверенных состоявшихся государствах.
Примеры, подтверждающие, что не надо ожидать от международной политики простых сюжетов, мы видим теперь на Ближнем Востоке. Удар возмездия со стороны Ирана в ответ на ракетную атаку Израилем здания иранского консульства в Сирии не привел к немедленным разрушительным последствиям и не стал приглашением к масштабной эскалации. Впрочем, мы еще не знаем, какими станут ответные действия Израиля – его руководители также действуют в условиях различных принуждающих факторов, хотя многие наблюдатели и выражают сомнения в том, что Тель-Авив готов к действительно крупномасштабной войне. Очевидно, что политика обеих держав, как и их соседей по региону, определяется соображениями, понять которые без глубокого проникновения в их собственное целеполагание невозможно. Последнее, собственно говоря, и является самым сложным.
Во-первых, адекватно представить себе вероятные действия другого государства, включая своих противников, можно только проявив определенную эмпатию, то есть способность поставить себя на их место. Это ни в коем случае не означает принятия позиции другого или даже признания ее права на существование. Во внешней политике она даже не означает сочувствия – мы не можем сочувствовать нашим противникам. И не должны. Однако эмпатия помогает избавить себя от некоторых ошибок в суждениях, цена которых в мировой политике – человеческие жизни. С эмпатией у людей, как правило, очень неважно, и те, кто публично высказывается о международных делах, не являются исключением.
Во-вторых, возможность адекватно оценить действия чужих нам государств дает сравнительно глубокое и всестороннее знание их культуры и истории. Тот же Иран – это многотысячелетняя цивилизация, на счету которой невероятное количество ярких побед и трагических поражений. Как и Китай с Индией, он видит мир глубоко по-своему. Большинству из нас недоступно понимание внутренней логики тех решений, которые принимаются в Тегеране в ответ на очередной выпад со стороны Израиля или его американских союзников.
Точно так же в августе 2022 года все с недоумением смотрели на сдержанное поведение Китая в ответ на провокационный визит на Тайвань руководительницы американского парламента. То, что после многочисленных предупреждений в адрес США китайские власти не пошли на эскалацию, было воспринято как проявление слабости. Однако все, что сделал тогда официальный Пекин, не было воспринято как слабость в китайском обществе. Мы же понимаем, что для властей КНР мнение собственного населения имеет значение, а то, как оценивают его решения иностранцы – совершенно безразлично? Должны, по меньшей мере учитывая, что для правительства России также важным является только оценка его граждан.
Так и иранские власти исходят из того, какой ответ на действия Израиля будет воспринят обществом, а что покажется ему чрезмерным с учетом масштабов текущего противостояния. Совершенно не обязательно большинство иранцев хотели бы прямого столкновения с Израилем или стоящими за его спиной США с союзниками.
При этом сдержанный ответ Тегерана отправил мяч на сторону его противников, проверил, как пишут специалисты, возможности израильской противовоздушной обороны, а также посеял некоторое замешательство на Западе. В Вашингтоне, например, искренне не хотят сейчас крупно воевать на Ближнем Востоке. Это приведет к еще большему раздергиванию их и так сокращающихся возможностей по разным «фронтам». Иран, видимо, исходит из того, что противостояние с Израилем имеет стратегический характер, рано или поздно оно все равно закончится гибелью еврейского государства, а поэтому спешить и ставить себя под удар совершенно не нужно.
Израиль находится в другом положении. Он представляет собой, по мнению одного умного иностранца, слепок с восточноевропейского национализма образца начала ХХ века. Со всеми сопутствующими особенностями. Но и в этом случае авантюризм вряд ли является настолько сильным, чтобы очертя голову бросаться в крупномасштабный конфликт.
Оба народа, а также соседние с ними арабы, ведут себя в соответствии со своим культурным кодом и субъективным взглядом на то, что требуется для достижения победы. Тем более сейчас, когда исторический процесс перестал быть искусственно выпрямленным, как это было в холодную войну или сразу после нее. Последнее создает новую международную рамку, осознать реальность которой во всей цветущей сложности – дело очень непростое. И уж тем более на это нет времени и интеллектуальных возможностей в эпоху, когда любые суждения живут очень недолго.
Сторонние наблюдатели, однако, не одиноки: государства региона также все еще обживаются в новых международных условиях. И главный фактор, определяющий, нравится нам это или нет, состояние мировой политики – это ослабление США. Вашингтон одно время всерьез рассчитывал на то, чтобы заменить собой несбыточное «мировое правительство». И даже имел для этого достаточно серьезные силы. Но все это прошло очень быстро. Силы были растрачены, и теперь американцы могут контролировать только своих ближайших сателлитов в Европе. Ну и киевский режим, само собой. Хотя в данном случае говорить о существовании государства не приходится.
При этом ни одна другая держава не готова заместить американцев в роли сильнейшего глобального игрока. Россия к этому не стремится и не имеет достаточных ресурсов. Китай может и хочет заменить США во главе мировой политики, но также не имеет для этого сил и решимости. Да и в целом наличие ядерного оружия уже не позволяет рассчитывать на простую замену одного лидера другим. В результате США слабеют, но никто их просто сместить с высокого положения не может. Международная политика становится по-настоящему динамичной. Многих это пугает, но привыкать явно придется.
В этом многополярном мире страны, сохраняющие свой суверенитет, не будут иметь постоянных союзников в традиционном смысле этого слова. Или их будет предельно мало, как у России, которая может положиться только на Белоруссию. Говорить о том, что союзники есть у США, не приходится, поскольку страны НАТО не обладают суверенитетом в вопросах военного планирования – а значит, не являются полноценными государствами.
Подобно Ирану или Израилю, самостоятельные государства многополярного мира будут исходить только из собственных интересов, принимать решения на основе своих культурных традиций и внутриполитических соображений. И наиболее разумным было бы просто отказаться от любых общепринятых представлений о том, как якобы должны поступать государства.
Обсудим?
Смотрите также:
